Неточные совпадения
Городничий. Ну, а что из того, что вы берете взятки борзыми щенками? Зато вы в бога не веруете; вы в церковь никогда не
ходите; а я,
по крайней мере, в вере тверд и каждое воскресенье бываю в церкви. А вы… О, я знаю вас: вы если начнете говорить о сотворении
мира, просто волосы дыбом поднимаются.
Темницы растворилися,
По миру вздох
прошел,
Такой ли громкий, радостный!..
Ходили по рукам полемические сочинения, в которых объяснялось, что горчица есть былие, выросшее из тела девки-блудницы, прозванной за свое распутство горькою — оттого-де и пошла в
мир «горчица».
Парамошу нельзя было узнать; он расчесал себе волосы, завел бархатную поддевку, душился, мыл руки мылом добела и в этом виде
ходил по школам и громил тех, которые надеются на князя
мира сего.
Для чего этим трем барышням нужно было говорить через день по-французски и по-английски; для чего они в известные часы играли попеременкам на фортепиано, звуки которого слышались у брата наверху, где занимались студенты; для чего ездили эти учителя французской литературы, музыки, рисованья, танцев; для чего в известные часы все три барышни с М-llе Linon подъезжали в коляске к Тверскому бульвару в своих атласных шубках — Долли в длинной, Натали в полудлинной, а Кити в совершенно короткой, так что статные ножки ее в туго-натянутых красных чулках были на всем виду; для чего им, в сопровождении лакея с золотою кокардой на шляпе, нужно было
ходить по Тверскому бульвару, — всего этого и многого другого, что делалось в их таинственном
мире, он не понимал, но знал, что всё, что там делалось, было прекрасно, и был влюблен именно в эту таинственность совершавшегося.
Летики не было; он увлекся; он, вспотев, удил с увлечением азартного игрока. Грэй вышел из чащи в кустарник, разбросанный
по скату холма. Дымилась и горела трава; влажные цветы выглядели как дети, насильно умытые холодной водой. Зеленый
мир дышал бесчисленностью крошечных ртов, мешая
проходить Грэю среди своей ликующей тесноты. Капитан выбрался на открытое место, заросшее пестрой травой, и увидел здесь спящую молодую девушку.
Она казалась выше того
мира, в который нисходила в три года раз; ни с кем не говорила, никуда не выезжала, а сидела в угольной зеленой комнате с тремя старушками, да через сад, пешком,
по крытой галерее,
ходила в церковь и садилась на стул за ширмы.
— Ваш гимн красоте очень красноречив, cousin, — сказала Вера, выслушав с улыбкой, — запишите его и отошлите Беловодовой. Вы говорите, что она «выше
мира». Может быть, в ее красоте есть мудрость. В моей нет. Если мудрость состоит,
по вашим словам, в том, чтоб с этими правилами и истинами
проходить жизнь, то я…
У нас в Москве, в допетровскую старину, такие же почти драматические представления, из Ветхого Завета особенно, тоже совершались
по временам; но, кроме драматических представлений,
по всему
миру ходило тогда много повестей и «стихов», в которых действовали
по надобности святые, ангелы и вся сила небесная.
И не один я, грешный… много других хpeстьян в лаптях
ходят,
по миру бродят, правды ищут… да!..
Сенатор был
по характеру человек добрый и любивший рассеяния; он провел всю жизнь в
мире, освещенном лампами, в
мире официально-дипломатическом и придворно-служебном, не догадываясь, что есть другой
мир, посерьезнее, — несмотря даже на то, что все события с 1789 до 1815 не только
прошли возле, но зацеплялись за него.
Глядя на какой-нибудь невзрачный, старинной архитектуры дом в узком, темном переулке, трудно представить себе, сколько в продолжение ста лет
сошло по стоптанным каменным ступенькам его лестницы молодых парней с котомкой за плечами, с всевозможными сувенирами из волос и сорванных цветов в котомке, благословляемых на путь слезами матери и сестер… и пошли в
мир, оставленные на одни свои силы, и сделались известными мужами науки, знаменитыми докторами, натуралистами, литераторами.
Я
ходил по Берлину с очень острым чувством контраста разных
миров.
Любил я
ходить в уединении
по чудесному парку Александрии и мечтать об ином
мире.
По утрам, когда нет клиентов, мальчишки обучались этому ремеслу на отставных солдатах, которых брили даром. Изрежет неумелый мальчуган несчастного, а тот сидит и терпит, потому что в билете у него написано: «бороду брить, волосы стричь,
по миру не
ходить». Через неделю опять солдат просит побрить!
Рогатый поп
ходит по городам — должно быть перед концом
мира…
Мне хотелось, чтобы он ослеп скорее, — я попросился бы в поводыри к нему, и
ходили бы мы
по миру вместе. Я уже говорил ему об этом; мастер, усмехаясь в бороду, ответил...
— А Христос ее знает! Бает, с Воргушина, от немки от управительши
по миру ходит! Летось она и ко мне эк-ту наслалась:"Пусти, говорит, родименькой, переночевать". Ну, и порассказала же она мне про ихние распорядки! Хошь она и в ту пору на язык-от не шустра была, а наслушался я.
Ну, это, я вам доложу, точно грех живую душу таким родом губить. А
по прочему
по всему чудовый был человек, и прегостеприимный — после, как умер, нечем похоронить было: все, что ни нажил, все прогулял! Жена до сих пор
по миру ходит, а дочки — уж бог их знает! — кажись,
по ярмонкам ездят: из себя очень красивы.
По зрелом размышлении, такое вознаграждение он может добыть, не
ходя далеко, в недрах той «гольтепы», которая окружает его, Надо только предварительно самого себя освободить от пут совести и с легким сердцем приступить к задаче, которая ему предстоит и формулируется двумя словами:"Есть
мир".
Во-первых, современный берлинец чересчур взбаламучен рассказами о парижских веселостях, чтоб не попытаться завести и у себя что-нибудь a l'instar de Paris. [
по примеру Парижа] Во-вторых, ежели он не будет веселиться, то не скажет ли об нем Европа: вот он
прошел с мечом и огнем половину цивилизованного
мира, а остался все тем же скорбным главою берлинцем.
— Батюшка, — молила она, — не пусти
по миру! Мало ли что у мужа с женой бывает — не все в согласии живут. У нас с ним эти побоища нередко бывали — все
сходило… Помилуй, отец мой!
Затем все главные события моего романа позамолкли на некоторое время, кроме разве того, что Английский клуб, к великому своему неудовольствию, окончательно узнал, что Тулузов мало что представлен в действительные статские советники, но уже и произведен в сей чин, что потом он давал обед на весь официальный и откупщицкий
мир, и что за этим обедом только что птичьего молока не было; далее, что на балу генерал-губернатора Екатерина Петровна была одета богаче всех и что сам хозяин
прошел с нею полонез; последнее обстоятельство если не рассердило серьезно настоящих аристократических дам, то
по крайней мере рассмешило их.
Будь лето, я уговорил бы бабушку пойти
по миру, как она
ходила, будучи девочкой. Можно бы и Людмилу взять с собой, — я бы возил ее в тележке…
А я вот
схожу в церковь, поставлю свечку за ее здоровье, помолюсь: дай бог, чтоб ей муж достался пьяница, чтоб он ее колотил, чтоб он промотался, и ее
по миру пустил.
Мы должны из
мира карет мордоре-фонсе перейти в
мир, где заботятся о завтрашнем обеде, из Москвы переехать в дальний губернский город, да и в нем не останавливаться на единственной мощеной улице,
по которой иногда можно ездить и на которой живет аристократия, а удалиться в один из немощеных переулков,
по которым почти никогда нельзя ни
ходить, ни ездить, и там отыскать почерневший, перекосившийся домик о трех окнах — домик уездного лекаря Круциферского, скромно стоящий между почерневшими и перекосившимися своими товарищами.
Добрый Негров ничего не замечал,
ходил по-прежнему расспрашивать садовникову жену о состоянии фруктовых деревьев, и тот же
мир и совет царил в патриархальном доме Алексея Абрамовича.
Вы можете себе представить, сколько разных дел
прошло в продолжение сорока пяти лет через его руки, и никогда никакое дело не вывело Осипа Евсеича из себя, не привело в негодование, не лишило веселого расположения духа; он отроду не переходил мысленно от делопроизводства на бумаге к действительному существованию обстоятельств и лиц; он на дела смотрел как-то отвлеченно, как на сцепление большого числа отношений, сообщений, рапортов и запросов, в известном порядке расположенных и
по известным правилам разросшихся; продолжая дело в своем столе или сообщая ему движение, как говорят романтики-столоначальники, он имел в виду, само собою разумеется, одну очистку своего стола и оканчивал дело у себя как удобнее было: справкой в Красноярске, которая не могла ближе двух лет возвратиться, или заготовлением окончательного решения, или — это он любил всего больше — пересылкою дела в другую канцелярию, где уже другой столоначальник оканчивал
по тем же правилам этот гранпасьянс; он до того был беспристрастен, что вовсе не думал, например, что могут быть лица, которые пойдут
по миру прежде, нежели воротится справка из Красноярска, — Фемида должна быть слепа…
— Какой ты хозяин!.. Брата выгнал и меня хотел пустить
по миру… Нет, Гордей Евстратыч, хозяйка здесь я. Ты налаживай свой дом, да в нем и хозяйничай, а этот дом батюшкин… И отцу Крискенту закажи, чтобы он тоже не
ходил к нам. Вы с ним меня живую бы закопали в землю… Дескать, пущай только старуха умрет, тогда мы все по-своему повернем.
— И-эх, лей, кубышка, поливай, кубышка, не жалей, кубышка, хозяйского добришка! Будем пить, будем баб любить, будем
по миру ходить! С
миру по нитке — бедному петля! А от той петли избавишься — на своих жилах удавишься…
Косых. Он-то? Жох-мужчина!
Пройда, сквозь огонь и воду
прошел. Он и граф — пятак пара. Нюхом чуют, где что плохо лежит. На жидовке нарвался, съел гриб, а теперь к Зюзюшкиным сундукам подбирается. Об заклад бьюсь, будь я трижды анафема, если через год он Зюзюшку
по миру не пустит. Он — Зюзюшку, а граф — Бабакину. Заберут денежки и будут жить-поживать да добра наживать. Доктор, что это вы сегодня такой бледный? На вас лица нет.
Глумов. Вы барствовать-то любите; а где средства! Кабы не моя оборотливость, так вы бы чуть не
по миру ходили. Так помогайте же мне, помогайте же мне, я вам говорю. (Заслышав шаги, бежит в переднюю и возвращается вместе с Манефой.)
Так ей и скажите, а я про «этого Хотетова» ничего не знаю, окромя как то, что там все мужики с сумой
по миру ходят…
Как он проводил свое время в Петербурге, это мне не совсем известно, но судя
по тому, что он был знаком почти со всеми современными ему знаменитостями, надо полагать, что он жил не исключительно в свете и среди своих военных товарищей, а держался умных кружков: он лично знал Жуковского, Пушкина, Дельвига, Гоголя, Каратыгина и Брюллова,
ходил в дом к Толстым, где перезнакомился со всем тогдашним художественным
миром и сам с успехом занимался как дилетант и живописью и ваянием, что необыкновенно шло его изящной натуре.
Все, что я читал прежде, все, что узнавал с такой наивной радостью, все свои и чужие материалистические мысли о
мире, о людях, о себе самом, все это
проходило через освещенную полосу, и
по мере того, как мысли и образы приходили, вспыхивали и уступали место другим, — я чувствовал, что из-за них подымается все яснее, выступает все ближе то серое, ужасно безжизненное или ужасно живое, что лежало в глубине всех моих представлений и чего я так боялся.
Изящных женщин в целом
мире не стало! — сказал с ударением Бегушев и, встав с своего места, начал
ходить по комнате.
— Отчего вы испугались? Разве я такая страшная? — говорила она тонким, вздрагивающим голосом и осторожно, медленно подвигалась ко мне, держась за стену, точно она шла не
по твердому полу, а
по зыбкому канату, натянутому в воздухе. Это неумение
ходить еще больше уподобляло ее существу иного
мира. Она вся вздрагивала, как будто в ноги ей впивались иглы, а стена жгла ее детские пухлые руки. И пальцы рук были странно неподвижны.
Пока классицизм и романтизм воевали, один, обращая
мир в античную форму, другой — в рыцарство, возрастало более и более нечто сильное, могучее; оно
прошло между ними, и они не узнали властителя
по царственному виду его; оно оперлось одним локтем на классиков, другим на романтиков и стало выше их — как «власть имущее»; признало тех и других и отреклось от них обоих: это была внутренняя мысль, живая Психея современного нам
мира.
Вы лучше не
ходите; ей-богу, если не высечет, так непременно прибьет, «и на свадьбу, говорит, не поеду; знать их не буду, на нищей, говорит, женится,
по миру пойдут».
Он же разорил меня да пустил
по миру, а стращает теперь: в солдаты, говорит, да на поселенье
сошлю, не погляжу, говорит, что у те жена есть, вон он что толкует…
—… А только
по всему Покровскому лучший двор. Богобоязненные, трудолюбивые мужики. Старик тридцать лет старостой церковным, ни вина не пьет, ни словом дурным не бранится, в церковь
ходит. (Знал приказчик, чем подкупить.) И главное дело, доложу вам, у него сыновей только двое, а то племянники.
Мир указывает, а по-настоящему ему бы надо двойниковый жребий кидать. Другие и от трех сыновей поделились,
по своей необстоятельности, а теперь и правы, а эти за свою добродетель должны пострадать.
— Не знаю, милая. А когда я не сплю
по ночам, то закрываю глаза крепко-крепко, вот этак, и рисую себе Анну Каренину, как она
ходит и как говорит, или рисую что-нибудь историческое, из древнего
мира…
— Как, друг сердечный, не надорвать! — возразил Сергеич. — Недаром поговорка идет: «Враг захотел — братья в раздел!» Хотели, значит, миллионы нажить, а стали
по миру ходить… Помню я суды-то ваши с родителем перед барином, как еще смелости вашей хватило идти до него
по экому делу?
Матрена. Уж прямо Маремьяна-старица,
по всем
мире печальница, а дома не емши сидят. Жаль девку, а сына не жаль. Навяжи ее себе на шею, да и
ходи с ней. Буде пустое-то говорить.
Прошла беда,
прошло то время злое,
Когда любовь казалась мне грехом.
Теперь пора веселая настала,
В
миру пожить охота, и любовью
Готова я ответить на любовь.
Послушай, мой желанный! Я
по правде
Скажу тебе: ты люб мне, я другого
Хозяина себе и не желаю.
Все поползновения повыше уровня обыденной жизни в нем как бы придавились под этим вечно движущимся канцелярским жерновом, и из него уже начал мало-помалу выковываться старый холостяк-чиновник: хладносердый (
по крайней мере
по наружности) ко всему божьему
миру, он ни с кем почти не был знаком и ни к кому никогда не
ходил; целые вечера, целые дни он просиживал в своей неприглядной серенькой квартирке один-одинехонек, все о чем-то думая и как будто бы чего-то ожидая.
Какая-нибудь швея из магазина перебежит через Невский проспект с коробкою в руках, какая-нибудь жалкая добыча человеколюбивого повытчика, пущенная
по миру во фризовой шинели, какой-нибудь заезжий чудак, которому все часы равны, какая-нибудь длинная высокая англичанка с ридикюлем и книжкою в руках, какой-нибудь артельщик, русский человек в демикотоновом сюртуке с талией на спине, с узенькою бородою, живущий всю жизнь на живую нитку, в котором всё шевелится: спина, и руки, и ноги, и голова, когда он учтиво
проходит по тротуару, иногда низкий ремесленник; больше никого не встретите вы на Невском проспекте.
Бабы и сейчас
по миру ходят, а сын — на каторге.
Цирковой «король железа», геркулес и чемпион
мира по подыманию тяжестей, Атлант, завил усы кверху кольчиками,
ходил по манежу в сетчатом тельнике, скрестив на груди огромные мяса своих рук, и глядел на будущих соперников победоносно, сверху вниз.
И с самого начала Егор Тимофеевич знал, что он в сумасшедшем доме, но не придавал этому никакого значения, так как был уверен, что,
по желанию, может делаться бесплотным и тогда может летать и
ходить по всему
миру.